Первая пресс-конференция Юлии Скрипаль после отравления прошла в неформальной атмосфере. Но это только видимость: так называемое общение превратилось в сухой монолог без единого вопроса от журналистов. Словно это не история человека, который выжил, а официальное заявление. Сразу бросается в глаза шрам, который остается после  трахеостомии, — это признак того, что она находилась на искусственной вентиляции легких. Его как бы специально подчеркивают, выбрав соответствующее платье. Говорит Скрипаль очень быстро для человека, которого отравили нервно-паралитическим веществом, после чего нарушается координация и дыхание. Но ничего из этого списка у Юлии Скрипаль нет.

«Каких-то других проявлений пережитой гипоксии и других проявлений полинейропатии у нее не наблюдается, что, в общем-то, что не является характерным для отравления боевыми отравляющими веществами нейропаралитического действия«, — говорит врач-токсиколог Алексей Лодягин.

Говорит Скрипаль будто российские эмигранты, давно живущие за границей. Фразы на русском звучат так, словно их переводили с английского.

«В ее выступлении сразу обращает на себя внимание такая однообразная интонация произнесения каждого предложения, что не свойственно спонтанной речи, это скорее больше похоже на чтение письменного текста, либо на произнесение заученного текста«, — считает филолог Алексей Лисицын.

То, что автор текста явно не сама Скрипаль, доказывает и манера изложения. Рассказывает как стихотворение — наизусть, не отступая от написанного текста, прямо как по телесуфлеру. Есть и логические нестыковки: она не хочет встречаться с российскими дипломатами, потому что пока не может воспользоваться их помощью, но при этом хочет вернуться в Россию. Над логикой написанного английские спичрайтеры, видимо, не задумывались.

Но для родственников Юлии только одно ее появление в кадре — уже счастье. Ведь до этого выступления о ее судьбе вообще ничего не было известно.

399 просмотров всего, сегодня нет просмотров